Здравствуй, оружие

Здравствуй, оружие

Дискуссия о том, разрешить ли гражданам носить короткоствольное оружие или не разрешать, похоже, протекает в иной плоскости, нежели прежде. Это плоскость практических решений. Настал момент, когда нужно ответственно взвешивать аргументы «за» и «против», а не просто приводить их в отвлеченном споре.

Обе позиции – и «разрешить», и «не разрешать» – достаточно аргументированы, логичны и последовательны, оба варианта предполагают серьезные риски. Специалисты, смотревшие видео избиения Олега Кашина, утверждают: владей журналист оружием, он не успел бы достать пистолет и защитить себя. Другой вопрос: решились бы преступники на нападение, если бы знали, что их жертва вооружена? «Успел», «не успел» – все это анализ ситуации постфактум.

Разрешение гражданам носить оружие, конечно, может предотвратить часть преступлений на стадии намерения, замысла. В то же время совершенно очевидно, что доступность оружия может превратить в преступников людей эмоционально и психически неуравновешенных, пребывающих в состоянии стресса или под воздействием алкоголя.

Другими словами, у проблемы нет идеального решения. Возможно лишь решение «лучшее из двух возможных». Аргументы придется разбирать вдумчиво, сталкивать попарно.

Важно обратить внимание на само слово «придется». Ограниченный доступ к оружию, действующий сейчас, не может больше мотивироваться инертно: «Так было всегда, к чему это менять?» Должна появиться концептуальная, осмысленная мотивировка, учитывающая то, что происходит «здесь и сейчас». Нужен update. Если мы сохраняем положение вещей, то должны объяснить самим себе непреходящую ценность этого положения. И, наоборот, если мы говорим оружию «здравствуй», то должны понимать, что изменилось в обществе (или, напротив, не изменилось вопреки нашим упованиям), почему сегодня уже невозможно то, что было возможно вчера.

Что изменилось? По всей видимости, восприятие государства. Оно убеждало нас в том, что оно сильно, а на деле оказалось слабым.

Слабость государства – не в мягкости тона, выбираемого для международных форумов, а в системной неспособности быть самодостаточным при наведении порядка на подвластной территории. Государство слабо, например, если оно заключает союз – негласный (закрывая глаза) или гласный (легализуя через придание статуса) – с местным криминалом. Государство слабо, если оно заключает союз с гражданами, которых само же подталкивает к вооружению ружьями и пистолетами.

Эта слабость все чаще кажется демонстративной. Милиция и спецслужбы как будто делают одолжение, выполняя свою работу, как будто дают понять, что их подлинное призвание – защита власти от граждан, а не граждан от преступников. Как будто подталкивают граждан к тому, чтобы те брали инициативу в свои руки.

Оружие в кармане гражданина частично «разгружает» власть, оставляя за ней приятные функции финансового менеджмента, а функцию обеспечения безопасности шаг за шагом сводя к тому, чтобы «враг не стоял у ворот». Вооруженный дворецкий становится просто дворецким.

В то же время оружие в кармане гражданина неизбежно способствует его эмансипации. Валентностей, привязывающих его к власти (к власти как таковой, а не к конкретной элите), становится меньше. Самоорганизация граждан приводит к тому, что общество задумывается о стоимости государства, об оправданности привилегий правящей касты. Государство было дорогим всегда, но раньше это казалось нормальным, а теперь, когда ладонь приятно холодит металл револьвера, такому положению дел сложно найти разумное объяснение