В России создадут общественный орган для контроля над полицейскими

 

 В текущем году поступило более пяти тысяч жалоб на московскую полицию. Прежде всего – на ГИБДД и участковых, поскольку в основном именно эти сотрудники работают напрямую с людьми. Половина жалоб не подтвердилась, из-за чего общественники в очередной раз выразили недоверие проверяющим структурам: службе собственной безопасности полиции и следственному комитету. И заявили о необходимости создания другого – общественного – органа для контроля над полицейскими.
«Конечно, количество неподтверждённых жалоб вызывает вопросы. Но я категорически против появления ещё какой-то общественной организации, – комментирует депутат Мосгордумы Сергей Гончаров, член Комиссии по безопасности. – Есть общественный совет при МВД, при министре Нургалиеве, при ГУВД Москвы – каких советов только не создали! Всё это фикция. Никакой общественник не может контролировать государственную структуру такого уровня – его никогда не допустят к разбору полётов. Поэтому остаётся безрезультатно ворчать».
Представляется, что в Москве культурный и профессиональный уровень полицейских выше среднего по стране. Но так думают не все. «Скорее в Москве уровень ниже, – говорит член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека и Национального гражданского комитета по взаимодействию с правоохранительными, законодательными и судебными органами, проректор МГИМО Алексей Подберёзкин. – Верхушка общества позаботилась о своей безопасности, так что на функционирование правоохранительных органов ей наплевать. Для столицы это особенно актуально, поскольку здесь верхушка очень большая – не 5%, как во всей стране, а 15%. К тому же в мегаполисе проще затеряться, поэтому поведение полицейских здесь не так заметно. Пять тысяч жалоб для многомиллионного города – не показатель. Нарушений в сотни раз больше, просто люди обычно не видят в жалобах никакого смысла. Ситуация не изменится до тех пор, пока главные фигуры в обеспечении порядка (районные полицейские руководители, участковые) не станут выборными – по аналогии с американскими шерифами».
«Идею выборности надо всецело поддерживать, но государство в этом не заинтересовано. Оно не готово к демократизации и хочет контролировать власть на местах, – поясняет Александр Перенджиев, доцент кафедры политологии и социологии Российского экономического университета, член Ассоциации военных политологов. – Как вариант можно было бы допустить к обеспечению правопорядка частные охранные предприятия. Именно монополия – отсутствие конкурентов – позволяет полиции работать как вздумается. Жители района могли бы скинуться и нанять ЧОП. Нынешнее законодательство в этой области прописано недостаточно, поэтому при задержании хулиганов у чоповцев возникнут проблемы. Но если будут прецеденты, то появится предпосылка для динамики в этом направлении. За рубежом такое ещё не практиковалось, но в России назрела необходимость. Должно же хоть что-то подстегнуть наши правоохранительные органы. Если полиции придётся конкурировать с другими организациями, то она изменится к лучшему».
Между тем надо всё-таки признать, что далеко не все жалобы на полицейских являются обоснованными. Во-первых, нередко тревогу бьют сумасшедшие (с диагнозом или без). Скандал для таких людей – смысл жизни. Из-за плохой звукоизоляции они жалуются на то, что соседи сверху ходят «по голове». Или на то, что у соседей сбоку дверь открывается в сторону их двери и заграждает проход «на полчаса» (это не выдумка, такие жалобы встречаются). Когда участковый не занимает сторону «униженных и оскорблённых» подобного рода, он тоже становится персонажем их жалоб. Во-вторых, под шумок о всеобщей борьбе с коррупцией некоторые граждане используют жалобы как оружие против полицейских, которые поймали их на нарушении. Чаще всего это касается сотрудников ГИБДД.
Однако наивно было бы думать, что для службы собственной безопасности критерием при проверке полицейских всегда является их виновность или невиновность. «Как и везде, здесь имеет место коррупционный фактор, – рассказывает подполковник милиции в отставке, юрист Павел Суворов. – Когда в первой половине двухтысячных эта служба только формировалась, туда пришли обиженные сотрудники, которые не ужились в коллективе. Причём я хочу отметить, что обиженные и честные – не одно и то же. Многие устремились туда с целью отомстить начальникам. Было большой ошибкой набрать в эту службу полицейских с прошлым, лучше бы пригласили новых людей – выпускников вузов, которые начали бы работу с нуля. Служба ловит в основном мелких нарушителей, а крупных трогать не смеет. Что говорить о независимости службы собственной безо­пасности, если даже суды (отдельная ветвь власти!) зависимы от полиции. После полицейской реформы суды не стали чаще выносить оправдательные приговоры – таковых в России по-прежнему почти не бывает. Тогда как здравый смысл подсказывает: их не может не быть. Даже если судья приходит к выводу, что подсудимый не виноват, он всё равно выносит ему обвинительный приговор, смягчённый».
По мнению П. Суворова, от реформы стало только хуже. «Не секрет, как осуществлялась переаттестация. На любом уровне полиции – от генералитета до самых низов – проходили аукционы. Кто сдавал больше денег, тех не трогали. Остальных «ушли». Соответственно переаттестацию прошли те 70–80%, у кого было больше денег, то есть наименее честные. От самых чистых полицейских система избавилась. А те, которые остались, теперь настроены ещё более коррупционно, ведь потраченные на переаттестацию деньги надо «отбивать», – отмечает эксперт. – Я не могу сказать, кого в полиции больше – «плохих» или «хороших». Но я вижу, что ситуация меняется в худшую сторону. Ещё пять лет назад было лучше и с честностью, и с профессионализмом, и с самосознанием».